покажу еще рассказ. здесь нет вымысла. написано давно.
когда воспоминания стали мучить, и нужно было примирить себя с ними.
Юлька.
Юлька была совершенной блондинкой.
У неё были длинного разреза ясные голубые глаза, невероятно чувственные губы естественного образования, маленькая грудь, плоский живот и латиноамериканская задница. А самое главное, в то время как многие наши одноклассницы и однокурсницы безжалостно травили волосы аммиаком с перекисью водорода в надежде получить волшебный желтый цвет прически, у Юльки имелись длинные свои собственные светлые-светлые волосы с золотистыми переливами и смуглая, как будто чуть тронутая загаром кожа. Материализованная мужская мечта.
Мы с ней не должны были пересечься в жизни. Но почему-то подружились.
В степном городе построили три чудных дома. На Юго-Востоке. Это было архитектурное новаторство. Дома назывались «китайскими стенами», и чем-то напоминали знаменитую предшественницу, но в сильно карликовом варианте. Дома тянулись длинной извилистой ленточкой, а из окон открывался шикарный вид – бескрайние просторы: степь да ковыль. Город строил новые районы, и на улице Советской Конституции вырос кусочек Китая. В дома вселили много-много молодых семей из разных общежитий. Все они как-то одновременно нарожали детишек. Вот и получилось, что целый класс жил в одной китайской стене, но в разных подъездах. Так мы и встретились с Юлькой . Давным-давно. В первом «В».
Юлькин папа был скульптором. Это было крайне экзотично и страшно интересно. Юлька часто болела в детстве, и в начальных классах мы приходили к ней домой толпой, с открытыми ртами рассматривая картины, густо и часто висевшие на стенах, лепные потолки и вручную сделанную мебель.
Юлька продолжала болеть и в средних, по-прежнему часто пропуская школу. Когда она выходила на учебу, оказывалось, что ей слишком тяжело ориентироваться во всех предметах, науках и школьной жизни. Но она не сдавалась. Учила стихи и рассказывала их у доски, страшно волнуясь и широко раздувая ноздри, что доводило сидящих на первых партах до истерики от смеха.
Класс рос, взрослел, влюблялся, страдал, ссорился и мирился. Вокруг кипели страсти. Девчонки рыдали в уголках на школьных дискотеках. Мальчики щеголяли в огромных шароварах с красной полосой по бокам – была такая странная мода.
Зима в нашем городе бывала с буранами, тоннами снега. Глаза на улице постоянно слезились, и ресницы от этого превращались в сосульки. Было красиво. А лето случалось с постоянным степным ветром, раскаленным воздухом, когда вдыхать - горячо, а после короткой прогулки из прически весело высыпалась степная песчаная пыль. И только небо было всегда ярко-синим. И только солнце всегда было цвета только что вылупившегося цыпленка.
Юлька меняла прически каждую неделю. В моде были длиннющие чёлки, поставленные высоко вверх и забрызганные лаком до состояния бетонного забора. Таким челкам был не страшен наш ветер центрального Казахстана. Они гнулись под его напором и колыхались козырьком надо лбами, но в помещении можно было стукнуть по задравшейся вверх прическе, и она послушно опускалась вниз.
Юлька искала себя. Да. В школе не удалось получить интерес к знаниям. Но она оказалась талантливой портнихой. И шила себе стильные и клевые штучки на зависть серому большинству. Еще у неё был друг детства. Звали его Негр. Он был в неё влюблён. Но дурацкий статус «друга детства» не давал ему сказать, как он её любит. Он часто сидел на кухне, пил чай и смотрел на Юлькину грудь, открывавшуюся каждый раз, когда она наклонялась, наливая чай. И каждый раз не было сил сказать, что он на самом деле чувствует. Вместо этого он слушал её тайны про влюбленности других и давал советы со снисходительным видом опытного мужчины.
В Юльку влюблялись поголовно все. Вне школы на неё никто не вешал никаких ярлыков. И видели только её волосы, только глаза и улыбку. Ревновать было совершенно глупо. Как к Венере без рук, которую никто никогда не видел.
Однажды она подумала, что отвечает одному из поклонников взаимностью. В нем текла немецко-армянская кровь. Он был совершенно и обескураживающе рыж. И Юлька первая из нашего маленького девчачьего круга рассталась с девственностью. Вечером знаменательного дня я была экстренно вызвана на сеанс психоанализа.
- Ты знаешь, - сказала она, настойчиво разглядывая себя в зеркало. – Я совершенно не чувствую себя изменившейся.
- Странно, - ответила я, изо всех сил пытаясь всё же найти в ней какие-то видимые изменения во внешности.
Юлька продолжила:
- Он спросил меня: «сколько раз тебе было хорошо».
И я спросила:
- А ты?
Юлька улыбнулась.
- Сказала, что два раза.
И мы с ней хором вздохнули: «Вот дурак!»
А через пару лет после школы Юлька влюбилась по-настоящему. Болезненно, страстно, безумно. Мужчиной мечты оказался парень на пару лет старше, ниже её ростом и другой национальности. Он был кореец. Родители обеих сторон впали в шок. Первый год все надеялись, что страсть пройдет, их дети успокоятся и найдут себе правильных партнеров. Но через год дети зависели друг от друга еще больше. Они пробовали расходиться и искать новую любовь. Они ссорились так, что казалось быть вместе дальше просто невозможно. Они были настолько разными, что даже видя их вместе, ты думал, что твои глаза обманывают тебя. Судьба смеялась. Они подали заявление в ЗАГС. За неделю до свадьбы Юлька попала в больницу. «Это знак свыше!» - кричали родственники и друзья. «отмените свадьбу» - настаивали они. Но свадьбу не отменили. Свадьбу перенесли на месяц позже.
Невеста на бракосочетании выглядела необычно. С гигантскими синяками на руках от капельниц, похудевшая на 8 кг Юлька была грустной, щемящее красивой, счастливой и несчастной одновременно. Жених на свадебных фотках смотрел на мир с недоброй ухмылкой. Я, оказавшись в почетной роли дружки, сшила себе специальный свадебный наряд. Черные широчайшие брюки. На свадебном столе было много нереально вкусной корейской еды, а когда гости начинали петь, мы уходили в садик под «грибок». Негр поздравить Юльку не пришел.
Через пару месяцев после Юлька притащила в дом ободранного котенка, и обнаружила, что беременна.
А еще через положенное время Юлька постучала ко мне в дверь, зашла по-прежнему стройная, светловолосая, повзрослевшая и сказала: пойдем! Её дочке было всего несколько дней. Девчонка с немного смуглой кожей ровного цвета и смешными темными глазами.
Юлькин муж не баловал семью частыми посещениями. Он оказался игроком в бильярд. Открылось, что это зависимость, как и любые другие азартные игры. Юльке пришлось не сладко, но любила она его по-прежнему безумно, болезненно, страстно.
Дочка росла. Вот она бегает по всему дому, спасаясь от моего преследования. Вот она плачет, не желая одевать это ужасное розовое платье. Вот она пытается оторвать хвост Барсику. Вот она смотрит на маму, которая горько плачет на кухне.
Когда-то я тоже была маленькой. Однажды мне подарили игрушку-мечту. Чебурашку. Ярко-алое существо одевалось на руку и делалось совершенно живым. Чебурашка был только мой. Никто не имел права прикасаться к нему. На ночь я прятала его в специальный мешок, и Чебурашкина шёрстка много-много лет спустя была такой же блестящей и пушистой, как в самом начале своего появления на свет. Мечталось мне, как я сама стану мамой и отдам игрушку своему ребенку. И что-то замирало во мне в моменты мечтаний.
В 25 лет я уехала в другой город. Так нужно было. Я вытащила из темного ящика своего Чебурашку. Зашла в подъезд через три от моего. Ведь мы по-прежнему жили в «китайской стене».
- Юлька, - сказала я. – Я уезжаю. Не знаю, насколько. Не знаю, правильно ли. Всё ужасно не так, но я должна.
Юлькина дочка сидела тихо-тихо. Она, как все дети, верила в чудеса. Вот оно, маленькое красное чудо. И теперь оно принадлежит ей. Взрослые такие удивительные создания. Иногда они вполне ничего.
Юлька плакала и говорила, что не верит в моё возвращение.
Но я вернулась. На время. На 10 дней моего отпуска в первый год. Потом на неделю во второй год. Юлька быстро рассказывала новости: она поступила в институт заочно, купила настоящую дубленку, устроилась на неплохую работу, и когда она получит диплом, начнется другая жизнь.
На третий год я не поехала в отпуск в город, где родилась. Мир приоткрыл свою дверь для меня, и впустил в свои владения. Это было истинным волшебством, от которого до сих пор у меня срывает крышу. На четвертый год я смогла пригласить маму к себе, а сестра переехала в тот же город, где я живу и сейчас, годом ранее.
Однажды весной, когда в воздухе пахнет ожиданием, и только главбухи не могут насладиться этим, потому что сводят квартальную отчетность, мне пришла смска на номер, который я храню исключительно для старинных друзей и знакомых. «Юлька умерла», - было написано обычными русскими буквами. Просто и лаконично было написано. И я спокойно подумала: «Юлька никогда не увидит мои ровные зубы». И почему-то на неё обиделась.
Ей навсегда осталось 30. И сейчас я больше не обижаюсь на неё. Иногда она вспоминает меня, и тогда память быстро рисует смешной далёкий эпизод из нашего с ней детства в степном городе…
